Вечерело. Красный диск солнца не спеша катился к горизонту, лаская закатными лучами верхушки деревьев, цветущие луга и гладкую ленту реки. На небосклоне по одной загорались звезды, предвещая скорое наступление ночи, и солнце прощалось с землей, уступая место сестрице луне, в серебристом свете которой будут ярче гореть костры и сердца, и зацветет папоротник, открывая пути к подземным кладам. Ибо грядет не просто ночь, но ночь Ивана Купала, когда сами боги дарят удачу и сплетают дороги, ведущие сердце к сердцу.
Молодой князь Галирадский безусловно знал о том, какая ночь застала его на пути в Полоцк к давнему другу и союзнику отца, что вот уже восемь лет, как пьет мед за столом Богов, завещав своему сыну одно из самых сильных и богатых княжеств в Гальдарике. И Ярополк всеми силами старался быть достойным сыном Изяслава Ярославича, воеводы самого Великого князя Владимира. Прошло восемь лет, но и теперь он помнит, как на него, юношу, семнадцати лет отроду, смотрели друзья и недруги отца, бдя то ли ошибки, то ли великих свершений. Но строже остальных, был взгляд родной матери, Агафья Микулишна, не была любима мужем, и никогда не любила сама, а потому, не допускала и мысли о том, чтобы ее сын стал копией или хоть в чем-то уступил своему отцу. Нет. Он должен был его превзойти, дабы не быть сыном Ярославича, но Ярополком Галирадским. Ее взгляд на него и доныне строг, и хотя женской мудрости хватает на то, чтобы не оспаривать решений сына, Изяславич всегда знает, когда и чем недовольна его матушка.
Агафья и теперь недовольна сыном, ведь он пустился в путь без ее совета. Да и соседа их, князя Полоцкого она не жалует, о чем не раз говорила сыну. Но Ярополк иного мнения, а потому откликнулся на приглашение Василия, не раздумывая, оттого и оказался этой ночью на Полоцкой дороге в окружении лишь малой дружины, состоящей из близких друзей, неотлучно следующих за своим князем, как когда-то за княжичем, что в бою, что в кутежах.
- Чтоб тебя!.. – выругался один из дружинников, когда под ноги его коню из леса выскочила лисица. Прижав уши, животное метнулась через дорогу и скрылось в густой траве под смех и улюлюканье людей. – Чуть не спешила меня, плутовка.
- На удачу, - заверил Ярополк, глядя на то место, где в последний раз рыжим огоньком мелькнул лисий хвост.
- Княже, ночь уже близко, а до дома князя Василия час пути, не меньше. Не поспеть нам к сроку, - высказал свою тревогу Степан, верный друг Изяславича еще с малых лет.
- Ты что же, боишься, всех красивых девок просватают, тебе не достанется, - засмеялся тот, что едва не слетел с коня по вине лисицы.
- Балда ты, Илюшка, - беззлобно фыркнул на него Степан, - сам же прекрасно знаешь, что коли не омыться в воде до наступления ночи Купало, то удачи не будет. Эх… теперь бы в баньку, да веничком, да куда уж, не поспеем.
- Ладно, не стони, горемыка, - усмехнулся Ярополк, направляя коня своего прочь от дороги в сторону реки. – Не зря нам эта Патрикеевна показалась. Знать, сам Купало Илюшкиному коню ее под копыта из леса выгнал. Окунемся в реке, да костер разведем, а авось и цвет папоротника сыщем, коли Боги благоволить будут.
- Вот за что я тебе люблю, князь, - заулыбался Степан, направляя свою гнедую кобылу вслед за рысаком Ярополка. – так за голову твою светлую.
Алая от лучей закатного солнца река, блестела своими водами, разделяя два берега, два княжества и соединяя их. Вода была прохладной, и поначалу у Ярополка дыхание перехватило от резкого перепада, но тело привыкло, дышать стало легче и вот уже взрослые мужчины резвились в реке подобно мальчишкам.
- Тихо! – внезапно остановил друзей Ярополк, подняв верх руку, дабы привлечь их внимание и повернувшись к излучине реки. Солнце успело крыться за горизонтом, оставив после себя лишь бледнеющее небо у самой земли, а до слуха мужчин донеслось девичье пение.
- Никак венки пускают, - произнес Илья, самый молодой из троих и лицом столь свежий и красивый, что половина девиц Галирада по нему вздыхали, только и мечтая, чтобы парень обратил свой ясный взор в их сторону. Ярополк подозревал, что и его сестра, Велеслава тоже не миновала чар Ильи, но она с малых лет была невестой, да и другу князь верил как себе, а потому свои подозрения не высказывал.
Илья оказался прав. Вскоре по реке поплыли цветочные «плотики», хранящие в себе молитвы девушке о суженном и мечты о замужестве. Ярополк, не спеша выходить из воды, наблюдал за ними, пока один из них, весь в васильках и ромашках, не прижался к его груди, точно прося объятий и защиты от жестоких вод. В самом центре венка горела свечка, огонек которой буквально заворожил  князя. Он смотрел в него, и ему казалось, что в пламени он видит девушку, ликом столь пригожую, что краше ее и быть не могло. Она обнимала его, и миг этот был слаще всего на свете. 
- Эй, княже, - рука Степана легла ему на плечо, возвращая Ярополка в реальность. – Идем из воды. Илья уже костер разводит. Ой, да ты никак венок поймал… вот беда… брось его, пока никто не видел. Пусть плывет себе.
Но Ярополк только головой покачал. Та, что явилась ему в пламени свечи, была его суженной. Он это знал. И даже если этой ночь она не явиться за своим венком, он будет ее искать пока не найдет и лишь ее назовет своей княгиней, кем бы она не была доныне.
- Агафье Микулишне это по сердце не придется, - с тревогой бормочет Степан, пока Изяславич выходит из воды, бережно держа венок в руках. Он замечает, как Степан и Илья обмениваются тревожными взглядами, и понимает их тревогу. Увидь кто их князя с этим венком и тут же сыщется невеста, и упасите Боги, если она кажется не княжеской дочкой.